|
В сорок первом морозной порой в декабре,
Когда немцы Артёмовск бомбили,
Появилась измученной я на заре.
Роды очень тяжёлыми были.
Я под звуки бомбёжек со скрипом росла,
Хлеб, пожёванный, в марле сосала.
К двум годам я довольно смышлёной была:
Самолёты на звук отличала.
Мессершмиттов и юнкерсов знала я звук
И пешком под кровать убегала.
Испытала однажды страшенный испуг,
Когда бомба наш дом разметала.
В погреб мама успела с сестрой нас втолкнуть,
И сама впопыхах заскочила.
Бомбы воем и свистом вселяли нам жуть,
Ох и долго тогда нас бомбили!..
Трудно было нам, бедным, войну пережить.
Немцы ценное вывезли сразу.
Негде было одежду, еду раздобыть,
Мама слёзы лила раз за разом.
Было голодно, холодно нам выживать
И потом в годы восстановленья.
Очень трудно те горести мне вспоминать
Без печали, без слёз, без волненья.
Мама пухла от голода несколько раз,
Отдавая нам всё, что добыла.
С паровоза зимой, обогреть чтобы нас
Шлак горячий она приносила.
Обожжённые руки я помню ее
И остатки сгоревшей одежды.
Было тело уж очень худым у нее,
А глаза согревала надежда.
И вот снова в Донбассе лютует война,
Вновь бомбёжки, разруха и смерти.
Стонет в ранах, в депрессии, в гневе страна.
Украина свободна? Не верьте!
Хорошо, что давно я в России живу.
Завтра мне благоденственно светит.
Мир с тревожной надеждой глядит на Москву,
Чем на вызовы Путин ответит.
Мы, российский народ, очень верим ему.
Он не спешен в принятьи решений.
Доверяет он сердцу, не только уму,
Потому мы ждём добрых свершений.
|
